«Наш крестьянин доказал, что может не хуже»: министр Бронц о продэмбарго
«Наш крестьянин доказал, что может не хуже»: министр Бронц о продэмбарго
Когда на Дальнем Востоке появился свой сыр, почему иностранная рыба не влияет на цены, и зачем приморским крестьянам китайская наука
Продовольственное эмбарго в России продлили на 2 года. Соответствующий указ президента опубликован на портале правовой информации. Напомним, мера стала ответом на западные санкции: 10 лет назад, в 2014 году, Россия ввела запрет на ввоз отдельных видов продовольствия и сырья. Под него, в частности, попали говядина, свинина, мясо птицы, рыба, морепродукты, сыры, молоко, фрукты и овощи. Как это повлияло на отечественный агропром, рассказал министр сельского хозяйства Приморского края Андрей Бронц.
– Федеральный Минсельхоз заявляет, что за время действия продэмбарго Россия из крупного импортера превратилась в одного из крупных экспортеров продовольствия. Так ли это для Дальнего Востока, стало ли продэмбарго катализатором роста выпуска продукции приморского АПК?
– В 2014 году ввели запрет на ряд продовольственных товаров, которые в основном завозились из соседних государств, где-то из Европы, из государств, которые попали под ограничение, это и Новая Зеландия, и Австралия, и страны Европы, и Соединенные Штаты Америки, в основном – животноводческая продукция. Тогда предприниматели, сельхозтоваропроизводители с переработчиками начали думать о расширении линейки товаров. И здесь появились как раз сыры. Активно началась работа по поддержке переработчиков для того, чтобы реализовать ряд проектов в части мини заводов по производству мягких и твердых сыров. Тогда же и крупный производитель молока «Гринагро» задумал реализовать свой проект по строительству большого завода по производству сыров, и проект был реализован. Да, не в Приморском крае, но в подразделении на Сахалине, где нет такого объема потребления цельного молока. Это одно направление, второе: тогда начали реализовывать по Дальнему Востоку, в первую очередь, проектирование и строительство тепличных комплексов для того, чтобы не завозить всю овощную группу, а хотя бы частично обеспечить себя своим родным. А то, что касается экспорта, ну, конечно, расширяем. Тогда уже начали расширять объемы поставок, но это было в основном увеличение объема поставок сои. Начали заниматься поставкой кукурузы на экспорт. Долго шли к тому, чтобы получить разрешение на ввоз продуктов животноводства в тот же Китай. Только в позапрошлом году все сдвинулось, Вьетнам начал активно покупать, и Китай разрешил ввоз свинины с прошлого года. К сожалению, мы попали в АЧС (АЧС – африканская чума свиней – прим. ред.), и сейчас мы имеем ограничение, пока полностью не снимут ограничения по африканской чуме с региона [мы не сможем экспортировать свинину]. Здесь есть проблемы.
– Есть сроки какие-то?
– Да, мы ставим 2026 год.
– Если говорить о негативных последствиях продэмбарго, то на первое место эксперты ставят рост цен для потребителей. К примеру, по данным Росстата, орехи и охлажденная рыба подорожали за последние 10 лет в 3,7 раза, так как более дешевой внутренней или внешней альтернативы не нашлось. По вашему мнению, есть ли прямая зависимость между продэмбарго и ростом цен, или его влияние преувеличено?
– Я думаю, что преувеличено. По рыбе, я считаю, наоборот, другая история. Там же ответные меры – наши ответные меры. В связи с тем, что как раз объемы закупа рыбы в России снижены для ряда стран, а по некоторым позициям вообще запрет на покупку для иностранных компаний, эта рыба должна пойти на внутренний рынок, и поэтому здесь, наоборот, конкуренция. И цена здесь увеличивается не потому, что нет иностранной рыбы, а просто увеличивается себестоимость, скорее всего. Там же сейчас для того, чтобы получить квоту, необходимо аукционы проходить. И, конечно, в те аукционы закладывается вся эта история и себестоимость рыбы. Я считаю так. Что касается орехов, наверное, какие-то экзотические орехи, которые мы не можем здесь заместить, подорожали. Усложнилась логистика, а исходя из этого, наверное, цены и поднялись. Но это – линейка непостоянного использования и не входит в социальный пакет, тот, на который мы обязательно контролируем цены. Поэтому считаю, что преувеличено влияние эмбарго по продовольствию. На сегодняшний день, когда Россия уже стала нетто-экспортером, наверное, ряд зарубежных изданий это подогревают для того, чтобы раскачать социальную ситуацию и негатив поднять. То, что касается поставок оборудования, которое Российская Федерация не производит, здесь были проблемы. В первые годы мы, конечно, искали возможности замены, запасные части через третьи страны завозили, удорожание было существенное. То, что касается удобрений, да, быстрорастворимые удобрения по тепличным комплексам заместили, но не сразу, поэтому был небольшой сбой. Но на сегодняшний день также отрегулировали этот вопрос, и ситуация стабилизировалась.
– Насколько сейчас приморский АПК остается зависимым от импорта? Посевной материал, оборудование, сельхозтехника – какой процент мы закупаем и какой процент – наш отечественный?
– Если брать семенной материал, мы ежегодно до 10-15% увеличиваем объемы посева кукурузы. Кукурузу мы здесь на Дальнем Востоке не производим, поэтому это закупное. Еще лет 6 назад 95% – это были импортные семена, и мы сильно от них зависели, но в последние годы мы постоянно проводим практические опыты и доказываем, что для средних предприятий, где тяжело выдерживать интенсивную технологию, ничем не хуже наши российские гибриды кукурузы. Поэтому посевной российский материал мы уже довели до 38%. Остальное – это китайские семена, например, компании Сингента – часть уже производится в России, часть завозится из Китая, что-то завозится из стран Европы. Мы ушли от семян, которые производились в Соединенных Штатах Америки и заместили семенами из ближнего зарубежья. Еще одна проблема для Приморского края – картофель, потому что раньше мы завозили часть голландских и германских сортов. Я думаю, что в течение двух лет эти компании полностью передадут патенты российским компаниям, и семена будут производиться уже в России. А так у нас до 80% картофеля в промышленных условиях выращивалось из семян зарубежной селекции. Что касается сои, здесь у нас 50 на 50 – нашего родного института и Благовещенского института, остальные были в основном канадские семена. Сейчас также постепенно идет замещение, уменьшается доля зависимости от импортных семян. При этом урожайность мы не теряем, это не во вред технологии, не во вред объемам производства, потому что, понятно, экономика должна строиться. Да, мы не должны зависеть от импорта, но надо подбирать те сорта и гибриды, которые не нанесут экономический урон сельхозтоваропроизводителям.
– А нужно ли нам 100% импортозамещение или с точки зрения рыночной экономики это не очень хорошо?
– Я бы как чиновник сказал, что необходимо продовольственную безопасность укрепить в любом случае, то есть мы должны быть независимы, но, если мы находимся в рынке и должны дружить хотя бы с соседними государствами, конечно, необходимо торговать, необходимо сотрудничать с наукой соседних государств. Почему я говорю соседних? А потому что климатические условия с Приморским краем практически один в один. И их тысячелетний опыт деятельности в аграрном бизнесе или в сельхозпроизводстве помогать должен и нам. Там есть опыт, результаты, почему бы не использовать этот опыт. Надо соединить науки – российскую, китайскую и корейскую, если все-таки корейские компании будут осуществлять сельскохозяйственную деятельность, а они сегодня присутствуют – восемь крупных компаний с южнокорейским капиталом находятся в Приморском крае, – мы должны работать. Это же взаимовыгодные условия и для нас, и для иностранных государств.
– Андрей Александрович, давайте резюмируем: чего все-таки больше в продовольственном эмбарго – плюсов или минусов, и стоит ли его вообще отменять?
– Продовольственное эмбарго дало возможность почувствовать, что мы что-то сами можем. То есть нужно было государству в лице региональных и федеральных органов власти оказать помощь родному сельхозтоваропроизводителю, поставить его в равные условия с иностранными сельхозтоваропроизводителями, и наш крестьянин доказал, что он может не хуже: получать урожай и кормить не только себя, но и соседние государства, да и не только соседние. Мы можем полмира накормить с тем объемом ресурса, которым мы обладаем. Это земля, это вода чистая, то есть мы можем выращивать экологически чистые продукты и спокойно поставлять на любой рынок. Мы и себя накормим, и другие страны.
– Гордость берет за отечественный АПК – спасибо продовольственному эмбарго.
Источник: prim.rbc.ru
Продовольственное эмбарго в России продлили на 2 года. Соответствующий указ президента опубликован на портале правовой информации. Напомним, мера стала ответом на западные санкции: 10 лет назад, в 2014 году, Россия ввела запрет на ввоз отдельных видов продовольствия и сырья. Под него, в частности, попали говядина, свинина, мясо птицы, рыба, морепродукты, сыры, молоко, фрукты и овощи. Как это повлияло на отечественный агропром, рассказал министр сельского хозяйства Приморского края Андрей Бронц.
– Федеральный Минсельхоз заявляет, что за время действия продэмбарго Россия из крупного импортера превратилась в одного из крупных экспортеров продовольствия. Так ли это для Дальнего Востока, стало ли продэмбарго катализатором роста выпуска продукции приморского АПК?
– В 2014 году ввели запрет на ряд продовольственных товаров, которые в основном завозились из соседних государств, где-то из Европы, из государств, которые попали под ограничение, это и Новая Зеландия, и Австралия, и страны Европы, и Соединенные Штаты Америки, в основном – животноводческая продукция. Тогда предприниматели, сельхозтоваропроизводители с переработчиками начали думать о расширении линейки товаров. И здесь появились как раз сыры. Активно началась работа по поддержке переработчиков для того, чтобы реализовать ряд проектов в части мини заводов по производству мягких и твердых сыров. Тогда же и крупный производитель молока «Гринагро» задумал реализовать свой проект по строительству большого завода по производству сыров, и проект был реализован. Да, не в Приморском крае, но в подразделении на Сахалине, где нет такого объема потребления цельного молока. Это одно направление, второе: тогда начали реализовывать по Дальнему Востоку, в первую очередь, проектирование и строительство тепличных комплексов для того, чтобы не завозить всю овощную группу, а хотя бы частично обеспечить себя своим родным. А то, что касается экспорта, ну, конечно, расширяем. Тогда уже начали расширять объемы поставок, но это было в основном увеличение объема поставок сои. Начали заниматься поставкой кукурузы на экспорт. Долго шли к тому, чтобы получить разрешение на ввоз продуктов животноводства в тот же Китай. Только в позапрошлом году все сдвинулось, Вьетнам начал активно покупать, и Китай разрешил ввоз свинины с прошлого года. К сожалению, мы попали в АЧС (АЧС – африканская чума свиней – прим. ред.), и сейчас мы имеем ограничение, пока полностью не снимут ограничения по африканской чуме с региона [мы не сможем экспортировать свинину]. Здесь есть проблемы.
– Есть сроки какие-то?
– Да, мы ставим 2026 год.
– Если говорить о негативных последствиях продэмбарго, то на первое место эксперты ставят рост цен для потребителей. К примеру, по данным Росстата, орехи и охлажденная рыба подорожали за последние 10 лет в 3,7 раза, так как более дешевой внутренней или внешней альтернативы не нашлось. По вашему мнению, есть ли прямая зависимость между продэмбарго и ростом цен, или его влияние преувеличено?
– Я думаю, что преувеличено. По рыбе, я считаю, наоборот, другая история. Там же ответные меры – наши ответные меры. В связи с тем, что как раз объемы закупа рыбы в России снижены для ряда стран, а по некоторым позициям вообще запрет на покупку для иностранных компаний, эта рыба должна пойти на внутренний рынок, и поэтому здесь, наоборот, конкуренция. И цена здесь увеличивается не потому, что нет иностранной рыбы, а просто увеличивается себестоимость, скорее всего. Там же сейчас для того, чтобы получить квоту, необходимо аукционы проходить. И, конечно, в те аукционы закладывается вся эта история и себестоимость рыбы. Я считаю так. Что касается орехов, наверное, какие-то экзотические орехи, которые мы не можем здесь заместить, подорожали. Усложнилась логистика, а исходя из этого, наверное, цены и поднялись. Но это – линейка непостоянного использования и не входит в социальный пакет, тот, на который мы обязательно контролируем цены. Поэтому считаю, что преувеличено влияние эмбарго по продовольствию. На сегодняшний день, когда Россия уже стала нетто-экспортером, наверное, ряд зарубежных изданий это подогревают для того, чтобы раскачать социальную ситуацию и негатив поднять. То, что касается поставок оборудования, которое Российская Федерация не производит, здесь были проблемы. В первые годы мы, конечно, искали возможности замены, запасные части через третьи страны завозили, удорожание было существенное. То, что касается удобрений, да, быстрорастворимые удобрения по тепличным комплексам заместили, но не сразу, поэтому был небольшой сбой. Но на сегодняшний день также отрегулировали этот вопрос, и ситуация стабилизировалась.
– Насколько сейчас приморский АПК остается зависимым от импорта? Посевной материал, оборудование, сельхозтехника – какой процент мы закупаем и какой процент – наш отечественный?
– Если брать семенной материал, мы ежегодно до 10-15% увеличиваем объемы посева кукурузы. Кукурузу мы здесь на Дальнем Востоке не производим, поэтому это закупное. Еще лет 6 назад 95% – это были импортные семена, и мы сильно от них зависели, но в последние годы мы постоянно проводим практические опыты и доказываем, что для средних предприятий, где тяжело выдерживать интенсивную технологию, ничем не хуже наши российские гибриды кукурузы. Поэтому посевной российский материал мы уже довели до 38%. Остальное – это китайские семена, например, компании Сингента – часть уже производится в России, часть завозится из Китая, что-то завозится из стран Европы. Мы ушли от семян, которые производились в Соединенных Штатах Америки и заместили семенами из ближнего зарубежья. Еще одна проблема для Приморского края – картофель, потому что раньше мы завозили часть голландских и германских сортов. Я думаю, что в течение двух лет эти компании полностью передадут патенты российским компаниям, и семена будут производиться уже в России. А так у нас до 80% картофеля в промышленных условиях выращивалось из семян зарубежной селекции. Что касается сои, здесь у нас 50 на 50 – нашего родного института и Благовещенского института, остальные были в основном канадские семена. Сейчас также постепенно идет замещение, уменьшается доля зависимости от импортных семян. При этом урожайность мы не теряем, это не во вред технологии, не во вред объемам производства, потому что, понятно, экономика должна строиться. Да, мы не должны зависеть от импорта, но надо подбирать те сорта и гибриды, которые не нанесут экономический урон сельхозтоваропроизводителям.
– А нужно ли нам 100% импортозамещение или с точки зрения рыночной экономики это не очень хорошо?
– Я бы как чиновник сказал, что необходимо продовольственную безопасность укрепить в любом случае, то есть мы должны быть независимы, но, если мы находимся в рынке и должны дружить хотя бы с соседними государствами, конечно, необходимо торговать, необходимо сотрудничать с наукой соседних государств. Почему я говорю соседних? А потому что климатические условия с Приморским краем практически один в один. И их тысячелетний опыт деятельности в аграрном бизнесе или в сельхозпроизводстве помогать должен и нам. Там есть опыт, результаты, почему бы не использовать этот опыт. Надо соединить науки – российскую, китайскую и корейскую, если все-таки корейские компании будут осуществлять сельскохозяйственную деятельность, а они сегодня присутствуют – восемь крупных компаний с южнокорейским капиталом находятся в Приморском крае, – мы должны работать. Это же взаимовыгодные условия и для нас, и для иностранных государств.
– Андрей Александрович, давайте резюмируем: чего все-таки больше в продовольственном эмбарго – плюсов или минусов, и стоит ли его вообще отменять?
– Продовольственное эмбарго дало возможность почувствовать, что мы что-то сами можем. То есть нужно было государству в лице региональных и федеральных органов власти оказать помощь родному сельхозтоваропроизводителю, поставить его в равные условия с иностранными сельхозтоваропроизводителями, и наш крестьянин доказал, что он может не хуже: получать урожай и кормить не только себя, но и соседние государства, да и не только соседние. Мы можем полмира накормить с тем объемом ресурса, которым мы обладаем. Это земля, это вода чистая, то есть мы можем выращивать экологически чистые продукты и спокойно поставлять на любой рынок. Мы и себя накормим, и другие страны.
– Гордость берет за отечественный АПК – спасибо продовольственному эмбарго.
Источник: prim.rbc.ru
Напишите комментарий
